Центр историко-культурного наследия Челябинска

  Егурная И. С. Письма В. П. Бирюкова в фондах Центра историко-культурного наследия г. Челябинска //  Исторические чтения: Материалы IV научной конференции Центра историко-культурного наследия г. Челябинска «История Челябинска: проблемы источниковедения и историографии» — Челябинск: Центр историко-культурного наследия г. Челябинска, 1997. С. 71-75

    В 1995 году наш Центр приобрел коллекцию документальных материалов известного в 60-е годы челябинского библиофила и собирателя экслибрисов Михаила Ароновича Фриша (1905-1969).
    В состав коллекции помимо многочисленных авто- и биографических материалов входили: книги в журналы из домашней библиотеки, небольшая подборка автографов известных художников-графиков, работавших в жанре миниатюрной гравюры, таких, как Н. Г. Сгрижак, К. С. Козловский, С. М. Гебус-Баранецкая, А. И. Юпатов и др., книжные знаки, в том числе и первый челябинский экслибрис, обширная переписка с редакциями газет, журналов, библиотеками и музеями, коллекционерами и художниками на темы экслибристики, библиофильства и краеведения.
    Среди последней группы материалов выделялась небольшая по объему подборка писем известного уральского ученого-краеведа Владимира Павловича Бирюкова. Она включала в себя 14 писем, адресованных лично М. А. Фришу, 4 письма его вдове и дочери, а также 5 ответных писем Фриша и его родных Бирюкову. Переписка охватывает период с февраля 1965 года по май 1970 года. Все письма, как правило, отпечатаны на машинке (за единственным исключением), многочисленные правки и дополнения сделаны рукою Владимира Павловича.
    Известно, что В. П. Бирюков, создав свое любимое детище - уральское отделение ЦГАЛИ, - активно формировал личные фонды выдающихся уральцев деятелей науки, культуры и искусства, народного хозяйства. Особенно привлекали его книжники библиофилы и коллекционеры. "Библиофильство мы считаем предметом своего интереса - оно ведь так близко к искусству вообще, а экслибрисы и собирательство их - конечно, уж безусловно, предмет нашего интереса" (из письма В. П. Бирюкова к М. А. Фришу от 20 марта 1965 г.).
    Чем же так заинтересовал Владимира Павловича Бирюкова его челябинский адресат?
    До сих пор старшее поколение работников Челябинского электродного завода с большой теплотой вспоминает инженера Фриша, прошедшего славный путь от начальника лаборатории до начальника экспериментального цеха электродного производства. С одной стороны - грамотный инженер, талантливый экспериментатор, изобретатель, чьи изобретения подтверждены двумя десятками свидетельств, дипломов и удостоверений. Словом, типичный технарь. А с другой стороны страстный библиофил, собиратель книжных знаков, создатель единственного в послевоенное время собрания экслибрисов в Челябинске, организатор первых выставок книжных знаков.
    Многие челябинцы из поколения 60-х годов, наверное, еще помнят выступления М. А. Фриша на радио, по телевидению, в газетах и журналах с пропагандой книжных знаков. В процессе собирания своей коллекции М. А. Фриш проводил громадную исследовательскую работу, переписываясь с музеями и библиотеками в поисках дополнительных сведений для атрибуции книжных знаков. Но если ему встречались какие-нибудь интересные сведения, относящиеся к нашему городу, к его истории, он непременно старался побольше узнать обо всем сам и, что самое главное, донести их до всех челябинцев.
    Такая разносторонняя деятельность М. А. Фриша чрезвычайно заинтересовала В. П. Бирюкова. Более того, он посчитал необходимым создать в уральском отделении ЦГАЛИ личный фонд Фриша.
    "...Вижу, что все же на Урале есть собиратели книжных знаков, в числе которых Вы и я", - это строчки из первого письма к Фришу от 20 февраля 1965 года.
    А уже в следующем письме от 20 марта 1965 года читаем: "...Коллекционирование предметов, близких к искусству, истории и вообще культуре хотелось бы возможно шире отобразить в нашем архиве. Иными словами, не только самому архиву собрать коллекцию экслибрисов, но и создать фонды экслибрисистов. Иными словами, в образцах и документах отобразить жизнь и деятельность тружеников этого рода занятий...".
    И далее почти в каждом письме к Фришу Владимир Павлович будет настойчиво проводить мысль об исключительной роли архивов, и в частности личных фондов - как ценнейшего источника информации о жизни конкретного человека в конкретную эпоху: ".. .Умножая свой личный фонд, Вы можете оставить потомству не просто память о себе, - вы все равно что оставите живущим и самого себя" (из письма к М. А. Фришу от 12 августа 1967 г.).
    Умоляя Михаила Ароновича ничего "не выбрасывать", Владимир Павлович пишет: "...Каждая бумажка, имеющая отношение к человеку-фондообразователю, если уничтожается им лично, то этим самым он "гасит" какие-то моменты своей жизни - деятельности, делает эти моменты мертвыми, несуществовавшими. Архив, таким образом, является миром бессмертия. И чем больше и разнообразнее архивные материалы личного фонда, тем полнее характеризуется духовный облик фондообразователя" (из письма к М. А Фришу от 5 февраля 1968 г.).
    Положил начало личному фонду Фриша в уральском отделении ЦГАЛИ первый челябинский экслибрис, разработанный самим Михаилом Ароновичем для технических книг домашней библиотеки.
     Дело в том, что до 1961 года экслибрисы в Челябинске находились в начальной стадии распространения. Небольшой коллекцией располагала картинная галерея, были представлены книжные знаки на отдельных редких изданиях публичной библиотеки. Не было только челябинских экслибрисов - разработанных и тиражированных в нашем городе.
   Описание своего экслибриса Михаил Аронович привел в письме к В. П. Бирюкову от 18 мая 1965 года в ответ на просьбу последнего объяснить значение некоторых технических символов:
    "Рисунок для первого личного экслибриса, предназначенного только для технических книг моей домашней библиотеки, я сделал сам в 1961 году, тушью на ватмане.
    ...Идея знака: символы материалов и процессов технологии, с которыми меня связывает производственная работа на протяжении более 30 лет. Мне довелось уже Вам писать, что по образованию я химик-органик, а по практической деятельности инженер-электродчик. В левой верхней части знака, подобно сотам, изображен фрагмент химического состава сырья для графитированных электродов... в правом нижнем углу показана структура графита, раскрываемая при помощи лучей Рентгена; в центре знака - два электрода, создающие электрическую дугу...
    Я посылаю Вам второй свой экслибрис, рисунок которого художественно исполнил челябинец В. С. Городилов ... Сюжет этого знака аналогичен первому и вместе с тем развит его автором. Знак тиражирован в типографии "Челябинский рабочий".
    Вскоре первый челябинский книжный знак получил и официальное признание, войдя в общесоюзные каталоги "Советский книжный знак" за 1962 и 1964 годы.
    "...Не скрою, что появление челябинского экслибриса, - пишет далее М. А. Фриш, - мне очень приятно. Живу я в Челябинске 24-й год и часто вспоминаю народную поговорку о том, что городом – Родиной зовется не то место где родился, а где трудился... Трудился я и в других местах, но, пожалуй, наиболее производительно в Челябинске, и это радует..."
    Постепенно от письма к письму общий тон переписки становится все более доверительным и личностным. Вот некоторые строки из писем Владимира Павловича Бирюкова Фришу:
    "Постигла меня огромная беда: паралич разбил мою жену, а ухаживать за больной, кроме меня, некому. Поневоле приходится посещать свой архив не каждый день" (из письма к М. А. Фришу от 28 сентября 1967 г.).
    "В сущности, моя основная радость в жизни теперь - только при виде обогащения нашего архива литературы и искусства" (из письма к М. А. Фришу от 14 декабря 1967 г.).
    Письмо от 18 февраля 1969 года целиком посвящено описанию любимого детища - архива: "Теперь он занимает четыре комнаты, причем самая большая 13 обычных шагов длины, 9 шагов ширины и почти в 2 человеческих роста. На высоту приходится лазить по высокой лестнице.
    ...штатного работника для этого архива пока нет, а лишь я, 80-летний старик...
    ...Я стараюсь бывать каждый день и работаю там, пока не устану.
    ...когда союз писателей заикнулся, что хочет представить меня к ордену, я решительно заявил "ник-каких орденов!" Они нужны для "неполнозубых", а нас к работе должны двигать более высокие побуждения..."
    В начале февраля 1969 года В. П. Бирюков приезжает в Челябинск, на отчетно-перевыборное собрание писательской организации, членом которой он был. Возможно, в его планы входило и навестить хворавшего в те дни Михаила Ароновича. Но помешали сильнейшие морозы и эпидемия гриппа.
    "Собравшись в Челябинск, я мечтал пробыть там несколько дней, - писал В. П. Бирюков, не подозревая, что это его письмо от 18 апреля 1969 года окажется последним для Михаила Ароновича, - а пришлось бежать оттуда, не стерпев холодища в пристрое "Южного Урала": пробыл всего лишь одну ночь и не мог спать, а когда вернулся в Свердловск, здесь что-то свыше минус сорока градусов, и я еле добрался до квартиры, а всю дорогу боялся, что обморожу руки и ноги".
    М. А. Фриш скоропостижно скончался в мае 1969 года. В письме Владимира Павловича Бирюкова к его близким есть удивительные строки, вобравшие в себя всю суть той огромной роли, которую отводил Бирюков на долю любого архивного собрания:
    "Для Вас может оказаться новостью наше архивистское убеждение: покойный физически человек остается жить и после смерти, если существует его архив: рано или поздно в самые различные периоды архив используют исследователи и тем самым заставляют, так сказать, жить покойного вновь и вновь, порой по самому неожиданному поводу" (из письма В. П. Бирюкова Марии Савельевне Фриш от 30 июля 1969 г.).
    Незаметно пролетают годы... Вот уже чуть больше четверти века как нет с нами ни Владимира Павловича Бирюкова, ни его челябинского адресата. Стал достоянием городской истории первый челябинский экслибрис, рожденный ровно 35 лет назад фантазией инженера и книжника М. А. Фриша.
     Но все они, ушедшие, именитые и не очень, выдающиеся и совсем незаметные, смотрящие на нас со старых фотографий, оставившие нам в наследство свои письма, дневники, воспоминания и вещи, словом все, что Владимир Павлович Бирюков называл "образцами и документами" прошедших эпох, все они оставили свой бессмертный след в истории нашего города.