Центр историко-культурного наследия Челябинска

  Ахлюстина М.А. Сергий Радонежский (о нравственном воздействии личности на исторический процесс) // Исторические чтения: Материалы научных конференций Центра историко-культурного наследия г. Челябинска «Христианство на Урале» (2000), «Вдали от столиц: страницы городского быта» (2001), «Краеведение как явление культуры» (2003). Вып. 7—8 / Сост. Э. Б. Дружинина, И. А. Казанцев. Челябинск: Центр ист.-культ. наследия. 2004.  С. 28-34

   В жизни каждого взрослого человека, вероятно, были или, наверняка, еще будут моменты, когда он стоит перед выбором — совершить (или не совершить) нравственный ПОСТУПОК: солгать или сказать правду; промолчать или высказать свое мнение, когда решается судьба человека, дела, идеи и т. д.; поступить по совести или заглушить в себе ее голос и, сославшись на силу обстоятельств, совершить неблаговидный поступок. И от внутреннего мира личности, его нравственного состояния, нравственных приоритетов зависят содержание этого поступка, его побудительные мотивы, а стало быть, и последствия поступка. Последствия эти в зависимости от «ранга» личности, ее статуса, места, занимаемого ею в конкретной ячейке общества, в общественной иерархии (семья, трудовой коллектив, властные структуры города, страны и т. д.) могут подчас сыграть определяющую, решающую роль в судьбе людей, коллектива, города, страны. Чем значительнее личность, чем выше ее «ранг», тем дороже цена поступка, тем больше людских судеб будет зависеть от шага, от выбора, сделанного этой личностью. Но есть в истории такие фигуры, нравственный выбор, нравственный заряд которых определяет жизнь, судьбу целых поколений и, следовательно, накладывает отпечаток на ход исторического процесса. Такие личности, по мнению Ключевского, — это своего рода вехи на пути, пройденном народом, по которым он — народ — выверяет свою дорогу, сопоставляя опыт прадедов с собственным пониманием прошлого и настоящего, без чего нельзя заглянуть в день грядущий. И в этом плане нельзя не согласиться с С. Булгаковым, который писал в «Вехах», что история — это не хронология, «отсчитывающая чередование событий, она есть жизненный опыт, опыт добра и зла, составляющий условие духовного роста...»¹.
    Примером такой личности в российской истории является Сергий Радонежский, святой Русской православной церкви — Преподобный Сергий. Почему нами взята для рассмотрения такая личность, как Сергий Радонежский, — не царь, не император, не крупный политический деятель и даже не глава Русской православной церкви, а всего лишь игумен монастыря? Именно потому, что Преподобный Сергий оставил след в нашей истории, прежде всего и самое главное, своей нравственной силой, нравственной основой, нравственным мужеством, и «духовное влияние Преподобного Сергия пережило его земное бытие и перелилось в его имя, которое из исторического воспоминания сделалось вечно деятельным нравственным двигателем и вошло в состав духовного богатства народа»².
    Каков же нравственный мир Сергия Радонежского, его, говоря сегодняшним языком, нравственные приоритеты, в чем суть нравственного выбора Преподобного Сергия, выбора, сделавшего его имя «нравственным двигателем» истории? Сергий Радонежский (1322—1392) — в миру Варфоломей Кириллов, ставший в 1345 году в возрасте 23 лет иноком Сергием. До этого провел несколько лет в уединении, в полном одиночестве, «вкушая сладость безмолвия», в молитвах к Богу, то есть в пустынножительстве. В 1342 году основал Троицкий монастырь, в 1353 году тридцати с лишним лет от роду получил сан игумена этого монастыря. По свидетельству знавших Преподобного Сергия, его отличали величайшее трудолюбие, деятельная любовь к ближнему, ко всему живому, смирение, простота и скромность во всем, доходящие до аскетизма, нестяжательство, отрицание «санолюбия». Русский писатель Борис Зайцев в 1923 году так писал о Преподобном Сергии: «Прохлада, выдержка и кроткое спокойствие, гармония негромких слов и святых дел создали единственный образ русского святого»³.
    Сергий постоянно трудился, делая сам всю крестьянскую работу. Это и был его христианский подвиг. Он умел строить избы и церкви, сам шил себе и братии одежду, носил на плечах своих дрова из леса и, «разбив и наколов, на поленья разрубив, разносил по кельям своей братии, толок зерно и жерновами молол, и хлеб пек, и еду варил, и остальную пищу, нужную братии, готовил; обувь и одежду он кроил и шил; и из источника, бывшего там, воду в двух ведрах черпал и на своих плечах в гору носил и каждому у кельи ставил»⁴. На братию и паломников, стекавшихся к монастырю, воздействовал речами, но еще больше поступками. Собравшейся в монастыре братии Сергий служил, по словам современников, как купленный раб. Он разделял с братией все невзгоды. А когда наступили голодные годы, с нею вместе голодал, призывая монахов к духовному преодолению всех телесных страданий.
    Притягательная сила Троицкого монастыря и его знаменитого игумена с его крайней простотой и скромностью в обиходе была огромной и способствовала росту популярности Сергия на Руси и авторитета его в общественных кругах. И это при том, что он всю свою жизнь проповедовал смирение и никогда не стремился к тому, чтобы, как мы говорим, сделать карьеру. Достаточно сказать, что сан игумена Троицкого монастыря, монастыря, им созданного, он принял только после долгих уговоров братии. А от сана митрополита всей Русской православной церкви так и отказался (1378), несмотря на настойчивые уговоры митрополита Алексея со ссылкой на то, что «и сам князь великий зело желает тебя и все бояре его»⁵.
    Кротость нрава Преподобного Сергия проявлялась во всем. И прежде всего в его желании избежать конфликта, принятия жестких мер, наказаний. Иллюстрацией этому может служить пример, который приводится во многих исторических источниках о Сергии Радонежском. Епифаний Премудрый — биограф Сергия — сообщает: Троицкий монастырь своим основанием обязан не только Сергию, но и его старшему брату Стефану, который раньше Сергия встал на иноческий путь и дальше продвинулся на стезе книжного учения. Вскоре после основания Троицкой церкви Стефан покинул пустынь и перебрался в столицу. В середине 50-х годов, когда Сергий уже был игуменом Троицкого монастыря, туда вновь возвратился (в силу ряда обстоятельств, на которых здесь у нас нет возможности останавливаться) его старший брат Стефан, начал претендовать на власть в монастыре и требовать послушания от рядовых монахов. Однажды случилось так, что Стефан устроил скандал в храме. Во время службы — пели вечерню — игумен Сергий был в алтаре, а Стефан — на клиросе. Стефан спросил у клирика, кто дал ему богослужебную книгу. «Игумен дал мне ее», — ответил тот, имея в виду Сергия. Далее Епифаний Премудрый пишет: «И сказал Стефан: «Кто игумен в месте этом: не я ли раньше пришел на место это?». И другие некоторые слова неподобающе произнес. Услышал это святой в алтаре, но не сказал ничего. А когда вышли из церкви, святой не пошел в келью, но сразу же покинул монастырь, так что никто не знал об этом, и отправился один по дороге, ведущей в Кинелу. Так наступила ночь, и он в пустыне спал; утром же встав, он пошел дорогой своей и пришел в монастырь на Махрище»⁶. С помощью монахов из этого монастыря он выбрал себе место для новой обители, наспех срубил келью и готов был начать все сначала. Троицкие же монахи вскоре узнали о месте пребывания игумена и по двое-трое стали стекаться к нему из Радонежа. В дело вмешался митрополит Алексей. Чтобы избежать огласки, скандала и возможного запустения Троицкого монастыря, о котором, как и о его игумене, знали уже в Константинополе, митрополит послал Сергию приказ вернуться в Радонеж, пообещав изгнать оттуда всех ослушников. Сергий возвратился в Троицу, и мир в монастыре был восстановлен.
    Так на практике решался завет Сергия Радонежского «от противоречия уклоняться», которому Преподобный следовал всю жизнь. Более того, в конце жизни, предчувствуя и даже зная, что ему осталось уже недолго быть на этой земле, и предполагая, что после его смерти возможна борьба за сан троицкого игумена, Сергий сам при жизни назначил себе преемника — Никона — и тем снял возможный в будущем конфликт.
    Но были и ситуации, когда избежать «противоречия» было очень трудно. Авторитет Сергия был столь велик, что к его мнению, к его слову как к последней, решающей инстанции прибегали князья, воеводы в спорных, конфликтных ситуациях, связанных с проблемами политики, власти, правления. Ситуаций же таких было предостаточно, ибо вторая половина XIV века была началом процесса «собирания» русских земель. Единой Руси не существовало, она раздиралась между Литвой, Польшей и Ордой. Чтобы противостоять внешнему врагу, нужно было, прежде всего, разрешить внутренние конфликты, снять внутренние противоречия, противостояние, смирить личные амбиции, гордыни. В разрешении этих конфликтов, междоусобиц Сергий Радонежский стремился действовать миролюбием, уговорами, умением, как сказал Ключевский, «тихо и кротко настраивать душу человека и извлекать из нее... лучшие ее чувства» ⁷, ибо только так можно было изжить, по словам Павла Флоренского, раздоры, всеобщее одичание и «глубокое безмирие, растлившее Русь» ⁸.
    С такой, например, миротворческой миссией выступил Сергий Радонежский, отправившись в конце 1385 года к рязанскому князю Олегу Ивановичу. Распря между рязанским князем Олегом и великим князем московским Дмитрием Донским продолжалась с 1381 года, когда Олег нарушил заключенный с князем Дмитрием договор о союзе против татар и помог Тохтомышу. Осенью 1382 года князь Дмитрий послал на Рязань свою рать и сжег город. Олег в ответ на это захватил и разграбил отчинный город князя Дмитрия — Коломну. Летом 1385 года Дмитрий отправился походом на Рязань. Необходимо было остановить затянувшийся конфликт. В этих обстоятельствах и направился в декабре 1385 года Сергий к рязанскому князю Олегу. В жизни троицкого игумена это был единственный случай, когда ему пришлось исполнять светское дипломатическое поручение, т. к. обычно это делали бояре. Сергий справился со своей миссией успешно. После длительных переговоров Олег «сменил свирепство свое на кротость» и заключил с великим князем «мир вечный»⁹ скрепленный впоследствии браком дочери Дмитрия Донского и рязанского княжича Федора Олеговича.
    Был, правда, в политической жизни Руси случай, когда Сергий использовал «силовой» прием в разрешении конфликта между князьями. В 1365 году князь Борис Константинович Суздальский захватил у своего старшего брата Дмитрия Константиновича нижегородское княжение. Дмитрий признавал главенство великого князя московского Дмитрия, впоследствии Донского, будущего победителя татар на Куликовом поле. И потому вернуть Дмитрия Константиновича на нижегородское княжение было особенно важно, это явилось бы серьезным вкладом в дело «собирания» русских земель. Когда уговоры не подействовали, Сергий по одному своему слову затворил все церкви Нижнего Новгорода. Борис вынужден был сдаться. Народ не мог остаться без церковной службы. Это, конечно, был беспрецедентный шаг для Руси, диктуемый не только политическими мотивами, но и религиозным кодексом с его заповедью «чти старшего брата».
   В плане исследуемой проблемы — о нравственном влиянии личности на исторический процесс — большой интерес представляет встреча великого князя Дмитрия Ивановича с Преподобным Сергием, состоявшаяся незадолго до битвы на Куликовом поле, сыгравшей, как известно, огромную роль в дальнейшей истории Русского государства. Мы уже привыкли к хрестоматийным сведениям об этой встрече: князь Дмитрий получил благословение на битву от Сергия Радонежского, который и предсказал победу в этой битве русских воинов с князем во главе. Это так, но это не вся правда. Да, было благословение, было предсказание победы, но им предшествовала долгая беседа Сергия с великим князем. Троицкий игумен, следуя традициям Русской православной церкви, руководствуясь своими нравственными принципами, взывая к миролюбию и смирению, обратился к Дмитрию Ивановичу со следующими словами: сражение, если оно будет допущено, явится небывалым по кровопролитию, не лучше ли поэтому покорностью и данью умиротворить татар. Дмитрий на это молчит, выказывая тем самым несогласие. Тогда Сергий говорит открыто: «Враги хотят от нас чести и злата, дадим это.  
    Отдай им, господине, честь и злато, и Бог не попустит им одолеть нас: Он вознесет тебя, видя твое смирение, и низложит их гордость» ¹⁰. Князь же не внял уговорам. Лишь тогда Сергий сказал: «Иди против татар. Бог поможет тебе, ты победишь, возвратишься живым, только не малодушествуй»¹¹. В условиях, когда на Руси столь силен был страх перед татарским владычеством, напутствие и пророчество Сергия имели неоценимое значение. После выступления армии в поход Сергий послал вслед грамоту с благословением на битву с Ордой. Князь Дмитрий получил ее на подходе к Дону. Слово авторитетного святителя, обращенное к воинству, значило очень многое.
    Было еще одно великое дело, сотворенное Сергием Радонежским, дело, давшее ростки уже тогда, при его жизни, но особенно проявившее себя через года, десятилетия и даже века. Речь идет о введении Сергием общин- ножительства в русских монастырях и, как следствие этого, о постепенно формирующемся и утверждающемся качестве русской народной души, особенности характера русского народа — соборности.
    К XIV веку языческая Русь окончательно превратилась в святую Русь, но, как и в киевские времена, для Русской церкви религиозная жизнь Византии и константинопольский патриарх были авторитетом. В греческих монастырях иноки жили либо «особно», то есть каждый держал личное имущество и деньги в своей келье, питался и одевался в зависимости от своего достатка; либо «общинно», то есть имущество было общим, члены общины жили в непрестанном труде, питаясь плодами рук всей братии, исповедуя принципы братства и любви к ближнему. Но была еще высшая форма монашеской жизни, когда избранные монахи покидали общину, удалялись в пустыни и вели там аскетичную жизнь отшельника. Все эти формы монашеской жизни были известны на Руси, но наибольшее распространение до середины XIV века получили «особножительские» обители. Во второй половине 70-х годов XIV века константинопольский патриарх Фи- лофей, узнав, что в далекой Руси явился «великий светильник» духа, изумленный и обрадованный, отправил к Сергию целое посольство, убеждая его установить общежительное монашество. Авторитетный совет патриарха поставил Сергия перед великим и труднейшим выбором. В монашестве общежитие обычно рассматривалось как более легкая, начальная стадия духовного возрастания. Подвижничество высшей ступени достигалось в одиночестве, в схиме. Общинножительство могло привести к нарушению личного общения инока с Богом, именно того общения, ради которого он в свое время и отрекся от мирской жизни. И потому Преподобный Сергий решал один из сложнейших нравственных вопросов человеческого бытия: может ли в условиях общежития человеческая личность совершенствоваться, возможно ли нравственное, духовное совершенствование не только вместе с Богом, но и вместе друг с другом?
    Игумен Троицкого монастыря принял решение: с 1377 года в монастыре начинается общинножительство, вводится новое правило, в соответствии с которым «никто ничего не должен держать отдельно — от всех, ни многого, ни малого, все — общее»¹². Общинножительный устав превращал сподвижников по духу в единый производящий коллектив. Так с общинно- жительства монастырей начинается утверждение на Руси единения всех православных, соборности русских людей. Особую роль в этом сыграл Троицкий монастырь, он олицетворял собой саму «идею единения, соборности, любви и братства (Святая Троица — Бог един: Бог Отец, Бог Сын, Бог Святый Дух). В провозглашенной Сергием Радонежским соборности выявилось исконно русское устремление — к последовательному и полному воплощению духовных истин в реальной жизни. И храм Троицы, построенный Сергием, должен был служить этому: «чтобы постоянным взиранием на него, — как писал Епифаний Премудрый в «Житии», — побеждать страх перед ненавистной раздельностью мира». Живоначальная Троица стала олицетворять в глазах православных исток и родник жизни, идею единения мира и всеобщей любви, все то, что противостояло ненависти, раздорам. С этого времени установился новый церковный праздник, посвященный Троице, по торжественности уступающий только Пасхе и Рождеству. Учение Преподобного Сергия о соборности стало поистине формирующим началом русской народной души. Да и само количество монастырей при жизни Сергия и после его смерти значительно выросло. В. О. Ключевский приводит такие цифры: за сто лет, с 1240 по 1340 год, на Руси возникло всего около 30 новых монастырей, а за следующие 100 лет, с 1340 по 1440 год, последователями Сергия Радонежского, его учениками и духовными потомками было основано до 150 новых монастырей¹³. И вообще весь XV век, по общему признанию русских историков, исследователей русской культуры, был проникнут влиянием Сергия Радонежского, особенно ярко проявившимся в «Троице» Андрея Рублева — младшего современника Сергия. Этот век отличается спокойным и мощным вдохновением, соборным творчеством во всех сферах жизни. И разумеется, не случайно именно в XV веке Русь окончательно освободилась от татарского ига.
    Великий русский историк В. О. Ключевский очень высоко оценивал роль Сергия Радонежского в истории России. В своей работе «Значение Преподобного Сергия для русского народа и государства» (1892) Ключевский с особым пристрастием рассматривает нравственный аспект в воздействии личности Сергия Радонежского на религиозную и общественно-политическую жизнь Руси XIV века и последующую историю России (кстати, об этом авторском пристрастии говорят цифры: на 13 страницах статьи 36 раз Ключевский употребляет слова «нравственный», «нравственность»). Об этом воздействии личности Сергия Радонежского на исторический процесс Ключевский пишет: «Примером своей жизни, высотой своего духа Преподобный Сергий поднял упавший дух родного народа, пробудил в нем доверие к себе, к своим силам, вдохнул веру в свое будущее... При имени Преподобного Сергия народ вспоминает свое нравственное возрождение, сделавшее возможным и возрождение политическое, и затверживает правило, что политическая крепость прочна только тогда, когда держится на силе нравственной»¹⁴.
    Патриарх Московский и всея Руси Алексий II в своей речи, посвященной 600-летию со дня смерти Преподобного Сергия, оценивая эту личность, особо подчеркнул тот факт, что Сергий Радонежский вдохнул в русский народ «действенную любовь к Родине и веру в ее историческое призвание. Он укрепил Русь в уверенности, что духовное начало и есть главное в жизни... Святой Сергий Радонежский был выразителем и вдохновителем нашей исторической жизнеспособности, воплотившейся в собирании наших духовных, нравственных и многонациональных сил»¹⁵.
     
    ПРИМЕЧАНИЯ
    1. Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции. — М. — 1990. — С. 24.
    2. В. О. Ключевский. Афоризмы. Исторические портреты и этюды. Дневники. — М. — 1993. — С. 105. Далее — В. О. Ключевский. Афоризмы...
    3. Наука и религия. — 1992. — № 12. — С. 4.
    4. Наука и религия. — 1992. — № 1. — С. 8.
    5. Вопросы истории. — 1992. — № 10. — С. 84.
    6. Наука и религия. — 1992. — № 8. — С. 37.
    7. В. О. Ключевский. Афоризмы... —С. 100.
    8. Наука и религия. — 1992. — № 1. — С. 12.
    9.Вопросы истории. — 1992. — № 10. — С. 88.
    10. Наука и религия. — 1992. — № 6—7. — С. 21.
    11. Вопросы истории. — 1992. — № 10. — С. 85.
    12. Вопросы истории. — 1992. — № 10. — С. 82.
    13. В. О. Ключевский. Афоризмы... — С. 102.
    14. Там же. — С. 105—106.
     15. Наука и религия. — 1992. — № 12. — С. 4—5.